В апреле Twitter ввел запрет на монетизацию контента, не признающего изменение климата. Cоцсеть больше не будет допускать на свою площадку рекламодателей, отрицающих научный консенсус в вопросах экологии, сообщила компания в своём блоге. Обсуждая эту новость с коллегами, я в очередной раз столкнулся с позиции, что такие действия соцсети посягают на свободу слова. Апеллирование к тезису, что антинаучные утверждения не могут в полной степени пользоваться гарантиями свободы слова, не имело в дискуссии должного эффекта без должной аргументации. Цель настоящего текста представить аргументы почему свобода слова на тождественна свободе знания.
Любое право невозможно использовать без понимания его философских основ, т.е. мировоззренческих установок. Современное право является продутом Эпохи Просвещения (модерн), в основе которой лежали идеи о юридическом равенстве людей как общности, свободе как главной ценности индивида и научном знании как способе познания мира и выяснения истины. Идея о возможности получения объективного знания лежит в основе права, требующего состязательности, доказательств и логики. Эта идея позволяет причислять право к науке.
Этими столпами Просвещение разрушало право схоластического Средневековья с его сословным неравенством, запиравшим человека в оковы социальной роли, лишая свобод, и откровения как способа познания, сформулированного авторитетами. Эта философия породила инквизиционный процесс и божественное испытание как форму выяснения правовой истины.
Если убрать из правой основы просвещения хоть один элемент триады Свобода, Равенство, Знание, то оно перестает быть правом, потому что они являются собой такую же систему сдержек и противовесов, как и система разделения властей. Знание об единой природе человеческого вида, обосновывает юридическое равенство возможностей и прав, а свобода позволяет совершать действия по их реализации. Пределом реализации служит так же знание, позволяющее установить реальную возможность причинения вреда.
Именно поэтому свобода слова может ограничиваться рамками достоверного знания. В самой простой форме это означает, что ложь не может охраняться свободой слова. По той же причине мнение, которое представляет собой добросовестный комментарий к фактам, также может быть ограничено, если оно не имеет фактологической основы.
Рекламное законодательство многих стран, в т.ч. России служит аподиктическим примером реализации этой концепции. Рекламная информация, которая является формой коммерческой свободы слова, ограничена ст. 34 Конституции, запрещающей недобросовестную конкуренцию и, следовательно, рекламу, способствующую этому. Но даже реклама, подверженная многочисленным законодательным ограничениям во имя защиты потребителей и честной конкуренции, гораздо больше, чем любой другой вид информации, находится под защитой свободы слова и информации.
Европейский Суд по правам человека уточнил, что распространение информации коммерческого характера попадает под защиту свободы информации в том случае, когда она имеет политическое значение, а в иных случаях она может значительно больше ограничиваться законодательством государства, особенно в такой сложной и неустойчивой области, как недобросовестная конкуренция.
Так рекламодатель не может говорить, что его вода, лечит от вируса, если у него нет доказательств ее медицинских свойств. Только имея достоверные знания, рекламодатель может использовать данные знания для информирования о своем товаре. Предположив обратное, мы сделаем возможным не только недобросовестную конкуренцию, но и породим риск причинения вреда здоровья потребителей.
Требование научной достоверности рекламы позволяет рекламировать деятельность гадалок, экстрасенсов, лишая при этом их возможности давать какие-либо гарантии о реальности эффекта от их деятельности.
Таким образом, на примере рекламного закона можно сказать, что право, сформированное идеалами Эпохи Просвещения, в основе которой лежит убеждение о наличии истины, получаемой научным путем, допускает ограничивать свободу слову, если это слово представляет собой антинаучное высказывание, способное причинить реальный вред. Т.е. свобода неотделима от знания. Но и знание в свою очередь неотделимо от свободы, поскольку только академическая свобода, позволяет отделять ложное знание от истинного.
