Где искать место ограниченных вещных прав в множестве субъективных прав: абсолютных, относительных и т.д.? Могут они относиться только к одной из этих категорий или могут располагаться в разных?
В широком смысле речь идет, конечно, об установлении критерия, который определял бы вещные права. Конечно, он может носить чисто конвенциональный или прикладной характер, и в число вещных прав мы можем включать все, что сочтем удобным. И все же попробуем выявить его возможный вариант, отталкиваясь прежде всего от той функции, которую вещные права выполняют, и опираясь на имеющееся указание закона.
Критерий объекта тут не работает. Конечно, только вещь может выступать объектом вещных прав. Но вещь может быть объектом и относительных прав во всяком случае, в пользу такой точки зрения высказано достаточно много аргументов для того, чтобы нельзя было признать противоположную точку зрения бесспорной.
Статья 216 ГК связывает со статусом ограниченного вещного права два традиционных, одновременно (!) присущих ему качества: оно обладает свойством следования и может защищаться вещными исками. Таким образом, законодательное закрепление свойства следования и вещной защиты необходимо для определенной группы субъективных прав, обладающих неким общим назначением. Для чего же некоему субъективному праву на вещь, отличному от права собственности, необходимы свойство следования и вещная защита?
Отправной точкой рассуждений должно служить то неограниченное вещное право, которому и противопоставляются ограниченные вещные права, то есть право собственности. Право собственности закрепляет юридическое господство лица над вещью, собственнику принадлежит юридически обеспеченная власть над вещью. Эта юридическая власть обеспечивает собственнику монопольное господство над вещью. Однако если мы посмотрим на реальное положение дел, то легко заметим, что такая неограниченная монополия собственника востребована скорее для движимых вещей или небольших объектов недвижимости. Например, трудно представить себе иной правовой режим смартфона или наручных часов.
Если же говорить о более значимых объектах гражданских прав (и прежде всего, конечно, о земле), то в ходе многовекового развития право пришло к выводу, что одного права собственности как инструмента закрепления принадлежности вещи недостаточно, такой подход возможен только в архаичном укладе.[1] Развитие хозяйственной жизни общества приводит к необходимости усложнения механизма закрепления принадлежности вещи, к возможности перераспределения власти над вещью между разными центрами власти.
Это иллюстрируется хрестоматийным примером. Развитие хозяйственной жизни среди прочего обычно приводило к росту крупного землевладения. При этом столь же обычным явлением была нехватка трудовых ресурсов для обработки земли, вследствие чего собственник не всегда мог обеспечить эффективную ее эксплуатацию. В таких условиях складывалась непростая ситуация: часть земли не обрабатывалась, то есть не приносила пользы, в то же время ее отчуждение могло быть для собственника неприемлемым (ведь земля была залогом статуса, количеством земли измерялся социальный вес человека) или просто невыгодным, если земля постоянно росла в цене, в конце концов, отчуждение могло быть просто запрещено (как в случае с землей, принадлежащей государству).
В такой ситуации передача части земли кому-то в производное владение кажется очевидным решением. Однако то, что нам сейчас кажется очевидным, вовсе не было таковым до тех пор, пока не существовало, как писал И.А. Покровский, форм известного прочного, т.е. независящего от простого личного согласия, участия одного лица в праве собственности другого. Брать такие участки на условиях слабого (то есть сугубо относительного) найма, когда у прав нанимателя не было ни свойства следования, ни абсолютной защиты, желающих было немного. Собственник мог нанимателя выгнать, смена собственника влекла прекращение найма, за защитой своего права от третьих лиц нанимателю нужно было обращаться к собственнику (который в этом может быть не заинтересован) и т.д., гипотетическая возможность взыскивать с собственника убытки вряд ли могла служить нанимателю достаточным утешением. Поэтому даже наниматель, если он и появлялся, был заинтересован скорее в хищническом землепользовании.
Таким образом, и собственник, и наниматель, и общество были заинтересованы в том, чтобы обеспечить нанимателю соответствующие гарантии. Необходимо было обеспечить самостоятельность производного владельца, наделив его право такими качествами, которые позволили бы его праву конкурировать с правом собственности, существовать самостоятельно от него, но в то же время не отрицая это последнее. Такое право должно было сохраняться при смене собственника, быть вооруженным вещными исками против всех прочих лиц, включая собственника.
Итак, нам нужно создать субъективное право на чужую вещь, функционально схожее с правом собственности, т.е. предоставляющее правообладателю возможность самостоятельной хозяйственной эксплуатации этой вещи, выдерживающее конкуренцию с правом собственности.
Свойство следования + вещная защита как раз и призваны обеспечить правообладателю самостоятельную власть над вещью, возможность независимого от собственника пользования вещью, оградив его от притязаний всех прочих (в том числе, или даже прежде всего, от самого собственника). Вещная защита, дающая правообладателю возможность защищаться против любого третьего лица, свойство следования, благодаря которому для обладателя ограниченного вещного права безразлично, кто в тот или иной момент времени является собственником вещи все это проявления непосредственности господства над вещью, предоставленного не собственнику.
Указание на непосредственность господства над вещью можно встретить и в легальных, и в доктринальных определениях вещного права. Статья 216 ГК просто выражает применительно к ограниченным вещным правам это классическое определение вещного права.
Непосредственность господства совершенно недвусмысленно указывает на абсолютный характер права, ведь относительное право по своей природе не способно обеспечить такое господство, поскольку оно требует для реализации интереса управомоченного лица определенного поведения конкретного должника.
Это обстоятельство, разумеется, неоднократно отмечалось: &hellip, лишь такое пользование чужим имуществом, которое осуществляется непосредственно самим (т.е. без участия собственника имущества) лицом, такое право имеющим, когда, следовательно, положение собственника, &hellip, сводится к пассивной роли лица, обязанного лишь не препятствовать пользованию его имением со стороны другого. Если же речь идет о &hellip, праве на периодическое получение плодов имущества от собственника оного, когда, следовательно, объектом права является не непосредственно самое имущество, а действие обязавшегося лица, и самое пользование может осуществляться лишь через посредство этого лица, – то такое право под указанные правила гражданского кодекса не подходит, а должно быть отнесено к обременениям, предусмотренным в ст. 44 Ипотечн. Уст.[2]
В отечественном Практическом и теоретическом комментарии 1913 г. к Законам Гражданским указывалось, что Черты, характеризующие вещные права и отличающие их от других прав, все сводятся к одному моменту: всякое вещное право дает управомоченному в той или иной форме непосредственное господство над вещью. Этим обусловливается: 1. Активный характер всех вещных прав. Они предоставляют управомоченному известные правомочия, дающие ему возможность осуществлять свое господство над вещью. Пассивный субъект здесь обязан к воздержанию от действия, к бездействию, в отличие от обязательственных прав, где активной является пассивная сторона должник. 2. Абсолютный характер вещных прав. Они направлены одновременно против неопределенного количества пассивных субъектов.[3]
Итак, в совокупности свойство следования и защита вещными исками могут быть предписаны только абсолютным правам на вещь. Если так, то логично было бы выделить именно абсолютные права на вещь в некую самостоятельную категорию. По всей видимости, этой категорией и должны быть вещные права. Неабсолютные права на вещь, в том числе обладающие свойством следования, могли бы быть помещены в более общую категорию обременений права собственности.
[1] Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 6-е изд., стереот. С. 206.
[2] Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Составил И.М. Тютрюмов. Книга вторая.
[3] Законы Гражданские (свод Законов, т. X, ч. 1). Практический и теоретический комментарий под ред. А.Э. Вормса и В.Б. Ельяшевича. М., 1913. С. 260.
