Этот текст отрывок из большого коллективного доклада Конституция, сексуальная автономия и ЛГБТ-пропаганда: режим (не)совместимости?, опубликованного Институтом права и публичной политики (организация признана иностранным агентом). Полный текст по ссылке.
Мне посчастливилось писать часть, связанную с обзором позиций Конституционного Суда, как говорится, будет интересно, и немного страшно. Итак.
Всего Конституционным Судом было принято около пяти решений, которые так или иначе затрагивают проблемы сексуальных меньшинств в России. Большинство решений относится к определениям и ограничивается констатацией правоты законодателя. Вопрос защиты сексуальных меньшинств также поднимался в Заключении Конституционного Суда по вопросу поправок в Конституцию.
В решениях Конституционного Суда затрагивались вопросы, связанные с нарушением таких конституционных прав, как право на достоинство личности (часть 1 статьи 21), а также свобода мысли и слова и право на информацию (части 1 и 4 статьи 29). Все они фигурировали в Определении от 24 октября 2013 года № 1718-О, Постановлении от 23 сентября 2014 года № 24-П, Определении от 27 октября 2015 года № 2534-О-Р. В Определении Конституционного Суда от 16 ноября 2006 года № 496-О фигурировало конституционное право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени (часть 1 статьи 23).
Определение от 16 ноября 2006 года №496-О
Заявители оспаривали конституционность пункта 1 статьи 12 Семейного Кодекса, который касается условий заключения брака. По их мнению, положения кодекса, не позволяющие заключать брак между лицами одного пола, нарушают конституционные права, гарантированные статьями 17, 18, 19 и 23 Конституции. В своей аргументации заявитель ссылается на опыт европейских стран, в которых официально признаются однополые браки или зарегистрированные партнёрства между лицами одного пола. Отвечая заявителю, Конституционный Суд отмечает, что ни Конституция, ни принятые Россией международно-правовые обязательства не предусматривают обязанность государства создавать условия для пропаганды, поддержки и признания союзов лиц одного пола. Такой взгляд согласуется с национальными традициями отношения к браку как к биологическому союзу мужчины и женщины. Кроме того, Конституционный Суд исходит из того, что одно из предназначений семьи это рождение и воспитание детей. По мнению Конституционного Суда, заявитель фактически требует государственного признания своих взаимоотношений с другим мужчиной путем их регистрации в виде особого защищаемого государством союза.
Из данного определения можно сделать следующие выводы. Во-первых, требование о равном браке между лицами одного пола это одновременно и пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений. Во-вторых, браком считается только союз мужчины и женщины, а основное предназначение семьи рождение и воспитание детей. Всё остальное браком считаться не может. То есть Конституционный Суд исходит из того, что невозможность партнёров одного пола биологически завести потомство является преградой для заключения ими брака или иного союза. В-третьих, Конституционный Суд рассматривает брак как союз мужчины и женщины, который также направлен на защиту материнства и детства, то есть исходит из того, что однополые браки противоречат и, в определённой степени, угрожают традиционному браку.
Определение от 19 января 2010 года №151-О-О
Заявители оспаривают конституционность статьи 4 Закона Рязанской области от 3 апреля 2006 года № 41-ОЗ, а также статью 3.10 Закона Рязанской области от 4 декабря 2008 года № 182-ОЗ. Согласно данным законам, публичные действия, направленные на пропаганду гомосексуализма, не допускаются и влекут за собой наложение административного штрафа. По мнению заявителей, приведённые законоположения нарушают статьи 19, 29 и часть 3 статьи 55 Конституции, то есть принцип равенства, свободу мысли и слова, а также несоразмерно ограничивают их конституционные права.
Конституционный Суд отметил, что правовое регулирование прав и свобод человека, в том числе административное законодательство, находятся в совместном ведении Российской Федерации и субъектов (статья 72 Конституции). Поэтому субъекты могут самостоятельно устанавливать новые составы административных правонарушений и административную ответственность. При этом законоположения не должны противоречить Конституции. Таким образом, само по себе установление административной ответственности законом субъекта не может рассматриваться как нарушение конституционных прав.
Кроме того, Конституционный Суд сослался на необходимость защиты семьи, материнства и детства в их традиционном, воспринятом от предков понимании. Такой подход к семейным ценностям должен обеспечить непрерывную смену поколений и условия для сохранения многонационального народа. Соответственно, когда законодатель регулирует отношения, связанные с защитой детей от пропаганды гомосексуализма, он справедливо исходит из того, что защита интересов несовершеннолетних это важная социальная ценность. Поэтому необходимо защищать детей от тех факторов, которые негативно влияют на их физическое, интеллектуальное, психическое, духовное и нравственное развитие. Конституционный Суд соглашается с подходом регионального законодателя о необходимости защитить детей от информации, которая может сформировать искажённые представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных отношений.
Касательно свободы слова Конституционный Суд указал, что, хотя свобода слова гарантируется каждому, она может быть ограничена в соответствии с законодательством в интересах государственной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия для предотвращения беспорядков и преступлений, охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц.
Конституционный Суд констатирует, что оспариваемые законы Рязанской области не нарушают права заявителей, поскольку не закрепляют каких-либо мер, которые направлены на запрет гомосексуализма, его порицание или дискриминацию. Поэтому о каких-либо ограничениях прав речи быть не может.
В данном решении интересен новый аспект отношения Конституционного Суда к сексуальной ориентации. Кроме озвученного ранее подхода о том, что традиционные ценности противоречат нетрадиционным, Конституционный Суд устанавливает, что традиционные и нетрадиционные отношения социально неравноценны. Иными словами, прямо говорится о неравенстве между представителями сексуальных меньшинств и представителями традиционных отношений, что прямо противоречит статье 19 Конституции. Этот взгляд и подход Конституционный Суд никак не обосновывает.
Определение от 24 октября 2013 года № 1718-О
В жалобе в Конституционный Суд заявитель пытался оспорить конституционность статьи 7.1 Закона Санкт-Петербурга от 31 мая 2010 года № 273-70 Об административных правонарушениях в Санкт-Петербурге, которая устанавливает административную ответственность за публичные действия, направленные на пропаганду ЛГБТ-ценностей, то есть мужеложства, лесбиянства, бисексуализма, трансгендерности среди несовершеннолетних. По мнению заявителя, эти положения закона не соответствуют части 4 статьи 15, части 1 статьи 17, частям 1 и 2 статьи 19, части 1 статьи 21, частям 1, 2, 4 статьи 29 и части 3 статьи 55 Конституции.
Конституционный Суд ответил заявителю следующим образом.
Во-первых, человек свободен в определении своих убеждений и предпочтений, в том числе по вопросам личной жизни. Свои убеждения можно беспрепятственно распространять, а государство не должно произвольно вмешиваться в сферу автономии личности. В то же время государство устанавливает пределы распространения такой информации, чтобы обеспечить баланс интересов всех членов гражданского общества как разделяющих его систему ценностей, так и ориентированных на иные модели социального поведения. Это ограничение не выходит за рамки Конституции и действий законодателя. Последний регулирует права и свободы с учётом сложившихся конкретно-исторических представлений о ценностях семьи, материнства, отцовства и детства.
Во-вторых, необходимо защищать детей от деформирующей информации. Запрет пропаганды гомосексуализма направлен на предотвращение повышенной концентрации внимания детей на вопросах сексуальных взаимоотношений. По мнению Конституционного Суда, подобная концентрация внимания способна деформировать представление детей о роли и ценности сексуальных отношений, а также воспрепятствовать формированию полноценной личности.
В-третьих, о каком-либо неравенстве говорить не приходится: запрет носит общий характер, то есть касается любых лиц, а не только представителей сексуальных меньшинств. Поэтому сам по себе запрет никого не дискриминирует, не нарушает конституционный принцип равенства, а также не умаляет достоинство граждан в зависимости от их сексуальной ориентации.
Взгляд на вопросы сексуальной ориентации и так называемой пропаганды гомосексуализма в этом решении значительно отличается от предыдущих решений. Во-первых, Конституционный Суд чётко рассматривает сексуальное самоопределение как определённую систему взглядов: если ЛГБТ это система взглядов, которую можно распространять, значит, распространение этих взглядов можно ограничить. Во-вторых, ограничение на распространение такой информации Конституционный Суд толкует с позиции баланса интересов всех представителей гражданского общества. Из этой позиции следует, что угроза пропаганды нетрадиционных отношений настолько велика и настолько угрожает традиционной семье и детству, что требует сдерживания и государственного вмешательства. В-третьих, информация о природе нетрадиционных сексуальных отношений деформирует детскую личность и препятствует формированию полноценной личности. При этом Конституционный Суд снова констатирует, что ни о каком вмешательстве в вопросы сексуальной ориентации или о нарушении прав меньшинств речи идти не может.
Постановление от 23 сентября 2014 года №24-П
В Конституционный Суд обратилось несколько ЛГБТ-активистов. В своей жалобе они оспаривали конституционность части 1 статьи 6.21 КоАП РФ. По мнению заявителей, оспариваемая норма противоречит части 4 статьи 15, части 1 статьи 17, частям 1 и 2 статьи 19, части 1 статьи 21, частям 1, 2, 4 статьи 29 и части 3 статьи 55 Конституции. Запрет на пропаганду ЛГБТ-ценностей заявители связывали с тем, что он основан на предрассудках, согласно которым гомосексуальные отношения осуждаются как безнравственные. Более того, под запрет пропаганды фактически подпадает любая информация о гомосексуальности, в том числе такая информация, которая содержит лишь утверждение о социальной равноценности близких отношений между людьми разного пола и между людьми одного пола. Подобный подход в законодательстве влечёт за собой умаление достоинства граждан негетеросексуальной ориентации и дискриминацию по признаку сексуальной ориентации.
Позиции Конституционного Суда заслуживают наиболее пристального внимания.
Об индивидуальной автономии личности. Конституция закрепляет принцип индивидуальной автономии личности. К этой же сфере относится и свобода сексуального самоопределения, которая предполагает существование объективных различий в сексуальной идентичности. Лица, достигшие совершеннолетия, могут выбирать конкретные варианты сексуального поведения, в том числе такие, которые большинством могут оцениваться неодобрительно. Сексуальная ориентация не может служить правомерным критерием установления различия в правовом статусе человека и гражданина это бы противоречило конституционным гарантиям равенства и запрету дискриминации (статья 19, часть 2). Более того, государство обязано принимать меры по защите и восстановлению прав и не допускать их ущемлений по мотивам сексуальной ориентации, а его вмешательство в сферу индивидуальной автономии должно быть минимальным.
По вопросу свободы слова и свободы распространения информации. Поскольку Конституция не устанавливает какие-либо идеологические или мировоззренческие критерии и ограничения, нет и не может быть никакого запрета на общественные дискуссии о природе сексуальных отношений или навязывания взглядов большинства меньшинству. Недопустима форма подачи информации о сексуальных отношениях, которая оскорбляет общественную нравственность применительно к сексуальным установкам как большинства, так и сексуальных меньшинств. Точно так же недопустимо ограничивать или создавать препятствия для ведения дискуссий, равно как недопустимо и то, что сама принадлежность к сексуальным меньшинствам может выглядеть оскорбительной с точки зрения принятых в российском обществе норм морали. Иными словами, Россия как правовое демократическое государство предполагает возможность свободного существования в общественном дискурсе и информационном поле различных, в том числе противоречивых, взглядов, мнений и суждений. Право на распространение информации по вопросам сексуальной ориентации не должно нарушать права и свободы других лиц.
О необходимости ограничения информации по теме сексуальной ориентации. По мнению Конституционного Суда, вопросы индивидуальной автономии, в том числе сексуальной ориентации, носят деликатный характер, который позволяет государству вводить ограничения на распространение информации, если она носит агрессивный, оскорбительный и навязчивый характер и может причинить вред, в первую очередь, несовершеннолетним. Кроме того, распространение убеждений и предпочтений в сфере сексуальной ориентации не должно ставить под сомнение и общественную нравственность, которая сложилась в российском обществе. Обратное, по мнению Конституционного Суда, противоречило бы основам правопорядка.
О защите материнства и детства. Материнство и детство нуждаются в особой защите государства. Этот подход основан на традиционном представлении о семейных ценностях. Для того чтобы исполнить обязанности по защите несовершеннолетних, находящихся в уязвимом положении, государство вправе предпринимать определённые меры защиты. Цель оспариваемой нормы оградить ребёнка от той информации, которая может подтолкнуть его к нетрадиционным сексуальным отношениям, препятствующим выстраиванию традиционных семейных отношений, а также предотвратить повышенную концентрацию внимания детей на вопросах сексуальной ориентации. По мнению Конституционного Суда, распространяемая пропаганда способна деформировать представление ребёнка о семье, материнстве, отцовстве и детстве, а также негативно повлиять на психологическое состояние и развитие ребёнка. Пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений может сформировать искажённые представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных отношений среди несовершеннолетних.
Примечательно, что Конституционный Суд здесь делает оговорку, указывая, что возможность влияния соответствующей информации, даже поданной в навязчивой форме, на будущую жизнь ребенка не является безусловно доказанной,но тут же оправдывает законодателя, устанавливая, что последний вправе основываться на некой презумпции наличия угрозы интересам ребёнка. Конституционный Суд также указывает, что навязываемые социальные установки, которые отличаются от традиционных и общепринятых, могут восприниматься родителями как неприемлемые. Согласно семейному законодательству, именно родители ответственны за воспитание и развитие детей.
Закон никак не нарушает прав сексуальных меньшинств. Запрет так называемой гей-пропаганды среди несовершеннолетних, по мнению Конституционного Суда, ещё не означает какую-либо негативную оценку сексуальных отношений и тем более не направлен на умаление чести и достоинства представителей сексуальных меньшинств. Более того, закон не содержит какое-либо официальное порицание нетрадиционных отношений или их запрет. Иное означало бы нарушение Конституции, принципа равенства и запрета дискриминации. Цель этого регулирования защитить семью и детство, предотвратить вред здоровью и нравственному развитию несовершеннолетних, а не вмешиваться в вопросы индивидуальной автономии и сексуального самоопределения. Конституционный Суд ещё раз подчеркнул, что часть 1 статьи 6.21 КоАП РФ не предполагает расширительного понимания.
Запрет пропаганды не препятствует беспристрастному и нейтральному обсуждению вопросов статуса сексуальных меньшинств или организации и проведения публичных мероприятий. Освещение вопросов сексуальной ориентации не должно выступать средством пропаганды, то есть формировать предпочтения, связанные с выбором нетрадиционной ориентации, или навязывать какую-либо сексуальную идентификацию.
Определение от 27 октября 2015 года №2534-О-Р
Заявитель просил разъяснить пункт 1 резолютивной части Постановления от 23 сентября 2014 года № 24-П в части, где сказано, что часть 1 статьи 6.21 КоАП РФ не препятствует беспристрастному публичному обсуждению вопросов правового статуса сексуальных меньшинств, а также использованию их представителями всех не запрещенных законом способов выражения своей позиции по этим вопросам и защиты своих прав и законных интересов, включая организацию и проведение публичных мероприятий. Заявитель хотел узнать, какие именно публичные мероприятия могут быть организованы и проведены сексуальными меньшинствами без нарушения указанной статьи КоАП РФ.
Конституционный Суд снова повторил свою старую позицию, согласно которой вопросы, связанные с сексуальными меньшинствами, имеют деликатный характер, который касаются права на частную жизнь и индивидуальную автономию сексуального самоопределения. Государственное вмешательство в такие вопросы должно быть минимальным.
Вместе с тем запрет на пропаганду среди несовершеннолетних или попытка навязать им информацию о нетрадиционных отношениях не подлежат расширительному толкованию: применение части 1 статьи 6.21 КоАП РФ не должно отступать как от принципов индивидуальной автономии, невмешательства в частную жизнь и свободы слова, так и от защиты семьи, материнства, отцовства и детства. Более того, часть 1 статьи 6.21 КоАП не должна предполагать автоматического запрета на любую информацию в области нетрадиционных сексуальных отношений. Иными словами, Конституционный Суд ещё раз подчеркнул, что запрет пропаганды не означает запрет на получение и распространение информации общего, нейтрального содержания, на проведение публичных мероприятий, а также открытых публичных дебатов. Главное условия состоит в том, что такие действия не должны навязывать жизненные условия несовершеннолетним, не способным в силу возраста самостоятельно критически оценить такую информацию.
По существу, Конституционный Суд не ответил на запрос заявителя, поскольку (1) выводы Суда не содержит каких-либо неясностей, а значит в разъяснении не нуждаются, (2) вопрос о публичных мероприятиях не был и не может быть предметом рассмотрения Конституционного Суда.
Заключение от 16 марта 2020 года № 1-З
Данная позиция Конституционного Суда РФ касалась изменений статьи 72 Конституции пункта ж.1. Согласно норме, в совместном ведении Российской Федерации находятся защита семьи, материнства, отцовства и детства, защита института брака как союза мужчины и женщины, создание условий для достойного воспитания детей в семье, а также для осуществления совершеннолетними детьми обязанности заботиться о родителях.
Кроме цитирования упомянутых выше позиций, Конституционный Суд сам делает интересную оговорку, которая касается сексуальной ориентации и индивидуальной автономии. По его мнению, конституционное закрепление брака как союза мужчины и женщины не снимает с государства конституционные обязанности не допускать произвольного вторжения в сферу частной жизни, уважать связанные с нею различия, принимать меры, направленные на исключение возможных ущемлений прав и законных интересов лиц по мотиву их сексуальной ориентации, и обеспечивать эффективные возможности для защиты и восстановления их нарушенных прав на основе закрепленного в статье 19 (часть 1) Конституции Российской Федерации принципа равенства всех перед законом и судом.
Эта оговорка из Заключения Конституционного Суда интересна тем, что она сделана по инициативе самого Суда, то есть никто не просил Конституционный Суд проверять и оценивать эту норму на предмет предполагаемых нарушений прав сексуальных меньшинств. По всей видимости, Суд решил, во-первых, успокоить потенциальных противников поправок, указав, что брак как союз мужчины и женщины против них не направлен, то есть решал политическую задачу накануне общероссийского голосования, а во-вторых, снова пытался сохранить демонстративный (но не фактический!) баланс и половинчатость позиций. Такая половинчатость присутствует практически в каждом решении Конституционного Суда по вопросам сексуальной ориентации и сексуальных меньшинств: сперва Суд оговаривает недопустимость вмешательства в вопросы ориентации, а затем всё равно становится на сторону законодателя.
Несмотря на мотивы Конституционного Суда, эта позиция очень важна в контексте действующих законов против ЛГБТ-пропаганды: Суд прямо пишет о конституционной (sic!) обязанности государства не только препятствовать произвольному вторжению в частную жизнь, но и через свои механизмы воспрепятствовать ущемлению прав по мотиву сексуальной ориентации, обеспечивая возможность восстановления нарушенных прав.
Вывод: о чём нам говорят позиции Конституционного Суда?
Во-первых, Конституционный Суд пытается самоустраниться от разрешения вопроса о степени вмешательства государства и традиционных ценностей в сферу сексуальной ориентации. Ни в одном решении Конституционный Суд практически не высказывается однозначно по вопросу дискриминации сексуальных меньшинств или о необходимости создания дополнительных гарантий данной категории. По нашему мнению, Суд намеренно не даёт однозначную оценку и переводит стрелки на законодателя, чаще всего пересказывая его аргументы, но не давая должную конституционно-правовую оценку. Возможно, это связано с тем, что судьи понимают очевидную абсурдность ограничений, но не хотят брать на себя ответственность по её цементированию в практике.
Во-вторых, решения Конституционного Суда носят половинчатый характер. Так, с одной стороны, подчёркиваются важность невмешательства государства в частную жизнь и обязанность принимать меры против дискриминации по мотиву сексуальной ориентации, а с другой Суд поддерживает законодателя, постулирует неравенство традиционных и нетрадиционных сексуальных отношений и фактически допускает вмешательство в сферу сексуальной автономии.
В-третьих, Конституционный Суд исходит из ложной дилеммы о том, что сексуальные меньшинства и нетрадиционная сексуальная ориентация представляют угрозу для традиционных семейных ценностей и, в особенности, для детей, а также препятствуют воспроизведению потомства. В своих решениях Суд также не раз подчёркивал, что ЛГБТ-пропаганда может деформировать детей и воспрепятствовать их нормальному развитию. При этом исходящая от нетрадиционной пропаганды угроза традиционной семье, по мнению Конституционного Суда, настолько высокая, что требует государственного вмешательства.
В-четвёртых, Конституционный Суд исходит из того, что вопросы сексуальной ориентации это некая система взглядов и ценностей. Предполагается, что такие взгляды и ценности можно посредством пропаганды навязать другому человеку и сделать его представителем сексуальных меньшинств, а значит, поставить под угрозу процесс произведения потомства. Подход, согласно которому ориентация может быть навязана извне, позволяет Конституционному Суду говорить о том, что агрессивное распространение, то есть пропаганда, таких взглядов (а значит, и практически любая информация об ЛГБТ) может быть ограничена для защиты семьи и детства.
Несмотря на кажущуюся мягкость ряда позиций Конституционного Суда, позиции об индивидуальной автономии и необходимости защиты от дискриминации по мотивам сексуальной ориентации не способствовали более умеренной позиции законодателя. Наоборот, другая сторона позиций Суда, которая оправдывала любые дискриминационные подходы, в том числе рассматривая ЛГБТ как систему взглядов, которая угрожает детям, семье и т. д., являясь неравноценной традиционным отношениями, во многом привела к текущим запретам практически любой информации об иных сексуальных ориентациях. Если и уместно говорить про некую вину Конституционного Суда, то она заключается в том, что Суд изначально избрал половинчатый путь, не пресекая аппетиты законодателя по вмешательству в сферу сексуальной ориентации и сексуальных меньшинств.
