Как однажды отметил американский юрист-международник Лоуренс Хелфер, никто не любит до свадьбы говорить о разводе. Можно смело предположить, что в 1996 г. во время вступления России в Совет Европы, никто в России и за рубежом не задумывался о процедуре выхода из этой организации, равно как и о последствиях прекращения действия Европейской конвенции по правам человека и соответствующей юрисдикции ЕСПЧ. Конечно, по масштабам возникших политико-правовых проблем прекращение членства России в Совете Европы не идет ни в какое сравнение с проблемами, порожденными выходом Великобритании из ЕС. Здесь более уместно пытаться найти какие-то параллели с уже имеющейся практикой выхода государств из других региональных систем защиты прав человека. В разное время и по разным причинам из Американской конвенции о правах человека (соответственно, из-под юрисдикции Межамериканского суда по правам человека) выходили Венесуэла, Колумбия и Перу. В случае с Африканской хартией прав человека и народов несколько государств, начиная с Руанды, отзывали свои односторонние декларации о признании права Африканского суда по правам человека получать и рассматривать жалобы частных лиц. Однако по сравнению с этими случаями российская ситуация носит беспрецедентный характер сразу по двум причинам. Во-первых, жестко конфронтационные обстоятельства самого прекращения, полностью исключающие сейчас достижение каких-либо взаимных договоренностей для решения проблем переходного периода. Во-вторых, из-за астрономического количества третьих лиц, которые оказались так или иначе затронуты этим событием (можно напомнить, что на сегодня более 18 тыс. жалоб в отношении России ожидают своего рассмотрения, включая 8 межгосударственных жалоб, из которых 5 инициировано Украиной). Кроме этого, ожидают своего исполнения Россией более 2000 решений, 217 из которых относятся к так называемым leading cases, которые поднимают новые или структурные проблемы и требую принятия общих мер.
На сегодня стороны (Совет Европы и Россия) кардинально разошлись не только в отношении того, было расставание России с СЕ добровольным или принудительным (см. мои посты здесь и здесь), и но и по-разному рассматривают права и обязанности в переходный период. Напомним, что Россия считает, что она сама вышла из СЕ, направив 15 марта соответствующее заявление по ст. 7 Устава СЕ. Сам же Совет Европы полагает, что Россия была исключена 16 марта в соответствии со ст. 8 Устава. Ситуация с прекращением действия для России Европейской конвенции была в некоторой степени прояснена соответствующими разъяснениями ЕСПЧ от 22 марта. По мнению Суда, Россия прекращает быть государством-участником Конвенции с 16 сентября 2022 года, что в свою очередь, означает, что ЕСПЧ остается компетентным рассматривать жалобы против Российской Федерации в отношении возможных нарушений Конвенции с ее стороны вплоть до этой даты. Здесь надо отметить, что фраза в отношении действий России в период до 16 сентября 2022 года означает, что жалобы будут поступать по мере исчерпания заявителями внутренних средств защиты, плюс 4-месячный пресекательный срок. Иными словами, жалобы будут поступать весь 2022 год и, я уверен, также весь следующий. В этом случае Суд с его сегодняшней скоростью закончит рассматривать российские жалобы только к концу 2020-х годов. В документе от 23 марта 2022 года о правовых и финансовых последствиях прекращения членства России в Совете Европы КМ СЕ соглашается, что Конвенция будет действовать для России до 16 сентября 2022 года. Кроме того, Комитет министров СЕ как орган, осуществляющий контроль за исполнением решений ЕСПЧ, считает, что Россия обязана исполнить все решения ЕСПЧ, уже вынесенные или которые будут вынесены в отношений действий России, совершенные до 16 сентября 2022 года.
Оставался открытым вопрос участия России при рассмотрении в ЕСПЧ полученных жалоб российских заявителей после 16 сентября 2022 года и исполнения решений ЕСПЧ, вынесенных не только после этой даты, а вообще после 15 марта 2022 года. Реакция России начала проясняться только сейчас. Первоначально, судя по сообщениям из Генеральной Прокуратуры, было принято решение исходить из даты 16 сентября 2022 года и вести работу с ЕСПЧ в обычном режиме. Но уже в конце апреля появилась информация о том, что Генеральная прокуратура прекратила любое взаимодействие с ЕСПЧ после выхода России из Совета Европы.
Наконец, в начале июня произошли события, которые могут быть связаны друг с другом. Во-первых, был оперативно принят закон о неисполнении решений ЕСПЧ (ФЗ от 11.06.2022 № 183-ФЗ О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации). Согласно этому документу посланвления ЕСПЧ ( то есть решения по существу спора) , вcтупившие в силу после 15 марта, исполняться не будут. Кроме того, отдельно предусмотрено, что компенсация по решениям ЕСПЧ будет выплачиваться в рублях и на счета заявителей, отрытые в российских банках. С даты опубликования этого закона утрачивают силу положения АПК, ГПК и КАС о пересмотре вступивших в законную силу решений на основании решений ЕСПЧ, если этими решениями установлено нарушение Конвенции о защите при рассмотрении судом конкретного дела.
Комментируя эти положения, можно отметить следующее. Во-первых, выбран самый жесткий вариант никакого исполнения решений, вынесенных после даты заявления России о своем выходе из СЕ. Никаких промежуточных вариантов, например, до 16 сентября и т.д. Во-вторых, введением правила о выплате только на счета в рублях в российских банках подчеркивается деление заявителей на граждан России и заявителей из других стран. Несмотря на то, что ЕСПЧ суммы компенсации всегда устанавливал в евро, российские заявители с самого начала получали эти суммы в рублях по курсу на счета в отечественных банках без отдельного закона.
В-третьих, если говорить об отмене норм о решениях ЕСПЧ как одном из оснований для пересмотра судебных решений, обращает на себя внимание почти выдержанный законодателем 3-месячный срок, начиная с 15 марта, который установлен для подачи заявления на пересмотр судебных решений по новым обстоятельствам. Судя по всему, предполагается, что все российские заявители, которые успели получить решение ЕСПЧ до 15 марта, уже обратились в суды с таким заявлением. С другой стороны, в отмененных нормах слова Европейский суд по правам человека можно было бы успешно заменить на более обтекаемый и уже известный российскому законодателю термин межгосударственные органы по защите прав и свобод человека. В этом случае этот термин включал бы в себя все комитеты по правам человека, созданные в рамках универсальных договоров о правах человека (см. мой пост), легализуя на уровне закона сложившуюся практику КС РФ и Верховного Суда. Кроме того, такой широкий термин мог бы означать и продвигаемый сейчас АЮР новый региональный суд по правам человека (наш аналог ЕСПЧ), в том случае, если он будет сознан.
В-третьих, законопроект недвусмысленно исходит из того, что ЕСПЧ будет еще длительное время рассматривать жалобы российских заявителей и выносить по ним решения. И многие из таких решений будут вполне обоснованными и способными действительно восстановить справедливость для конкретных людей. Вообще, такое двойственное восприятие роли ЕСПЧ в России по-настоящему драматично. С одной стороны, ЕСПЧ уже вошел в российскую историю как инициатор многих положительных и заметных изменений в обществе и в праве (достаточно вспомнить недавний демонтаж по всей России клеток в залах судебных заседаний). К таким решениям можно также отнести пилотное постановление 2021 г. в адрес России по проблемам домашнего насилия (дело Tunikova and Others v. Russia). С другой стороны, можно напомнить решение ЕСПЧ присудить акционерам компании ЮКОС 1,8 млрд евро, вынесенное летом 2014 года прямо в самый разгар санкционно-пропагандистской истерии на Западе по поводу Крыма. Можно посчитать это просто совпадением, но, как говорится, осадок-то остался. Вот и сейчас на стороне Украины работают мощные команды юристов, задача которых состоит в организации стратегии масштабного наступления на Россию в международных судах и трибуналах, жестко увязывая это с новостной повесткой и общим информационным фоном идущих военных действий. С этой колокольни грех не попытаться использовать ЕСПЧ для этих целей (особенно, если есть инсайдерская информация о настроениях судей этого суда и несколько горячих дел, как, например, жалоба Нидерландов по поводу сбитого в 2014 г. малазийского Боинга). В этом отношении достаточно почитать недавние публичные выступления только что избранного судьей ЕСПЧ от Украины М. Гнатовского, чтобы понять, что ни о какой его личной беспристрастности в российских делах речь никогда не пойдет. Тут скорее будет инквизиция. Именно этим можно объяснить резкость принятого закона о неисполнении решений ЕСПЧ сама логика военного времени исключает любые полутона.
Однако, как и на любой войне неизбежны невольные потери. Речь идет о тех (без преувеличения) сотнях, если не тысячах российских заявителях, которые уже подали или подадут до 16 сентября вполне обоснованные и ничуть не политизированные жалобы в ЕСПЧ (запретить гражданам направлять жалобы в ЕСПЧ, а Суду их принимать и рассматривать, Россия не может). Многие такие жалобы были поданы несколько лет назад, когда никто и не думал об СВО. По таким жалобам вплоть до конца 2020-х годов ЕСПЧ будет принимать решения. Этих заявителей будет сложно упрекнуть в отсутствии патриотизма, они просто ждут для себя справедливости. Думается, что для такой категории заявителей можно найти решение, исходя из понимания, что экстраординарное время требует неожиданных решений. Вполне возможно представить себе создание некоего переходного механизма, который занимался бы валидацией решений ЕСПЧ, принятых по жалобам российских заявителей после 15 марта 2022 года, решая вопрос об их правовом эффекте в отечественном правопорядке. Как вариант, речь может пойти о создании отдельной палаты в составе Верховного Суда РФ. Зная скорость ЕСПЧ, речь может пойти о порядке 200 решений в год, что смотрится вполне посильной нагрузкой.
Кроме того, надо все-таки официально в форме федерального закона решать вопрос о денонсации Европейской конвенции и других соглашений Совета Европы, участие в которых жестко связано с участим страны в СЕ, и о сроках прекращения действия этих документов. Принятый закон загадочным образом обходит вниманием этот принципиальный вопрос, создавая впечатление, что мы молчаливо соглашаемся с толкованием сроков переходного периода, данным ЕСПЧ, но вот исполнять не будем те решения, которые вынесены начиная с 16 марта. Надеюсь, это упущение будет быстро исправлено профильными ведомствами.
Другими событием недавних дней стали слова Председателя АЮР Сергей Степашина о поддержке со стороны российских ведомств (администрации президента, Минюста, Следственного комитета, Генпрокуратуры и аппарата уполномоченного по правам человека) идеи о создании евразийского аналога ЕСПЧ, т. е. нового регионального суда по правам человека и создании рабочей группы по этому вопросу. Как я уже отмечал, ключевыми станут 2 вопроса: во-первых, какой международно-правовой документ станет основой для такого суда и будет им применяться, а, во-вторых, какой состав участников планируется. Уполномоченный по правам человека Т. Москалькова уже призналась, что идея создания конвенции по правам человека в рамках ШОС оказалась более сложной для реализации, чем это представлялось (что вполне предсказуемо, учитывая разное отношение стран-членов ШОС к правам человека и к международным судам). Я уже отмечал, что есть действующий и по-своему прогрессивный евразийский аналог Европейской конвенции – вступившая в силу в 1998 г. Конвенция СНГ 1995 г. о правах и основных свободах человека (в ней участвуют Россия, Таджикистан, Белоруссия и Киргизия, Грузия, Армения и Молдова ее подписали, но не ратифицировали). По своему содержанию эта Конвенция СНГ больше похожа на Хартию основных прав ЕС, объединяя в рамках одного документа не только гражданские и политические права, но и социальные, экономические и культурные права. Так что, некий общий региональный документ уже есть, но он не предусматривает создания контрольных механизмов.
Говоря о возможном круге участников, по словам С. Степашина, АЮР рассматривает три варианта БРИКС, СНГ и Евразийский экономический союз. Я уже отмечал, что другим странам-членам БРИКС такой суд в принципе не нужен в силу наличия своего регионального суда по правам человека (Бразилия и МАСПЧ, ЮАР и Африканский суд по правам человека) либо скептического отношения к международным судам вообще и уверенности в эффективности национальной судебной системы (Индия и Китай). Остается евразийский вариант в виде создания специализированного Суда ЕАЭС по правам человека либо за счет расширения полномочий существующего Суда ЕАЭС. На мой взгляд, последний вариант смотрится гораздо предпочтительней, чем первый, за счет, во-первых, экономии финансовых ресурсов, и, во-вторых, за счет гибкости, которая будет являться необходимым и ключевым фактором при решении этого вопроса.
Вариант с созданием с нуля Суда ЕАЭС по правам человека затруднителен, если принимать во внимание пока немногочисленный состав государств-членов ЕАЭС. Будет сложно убедить какое-либо государство члена ЕАЭС принять участие в Статуте этого суда (и нести соответствующие расходы), но при этом оставаясь вне его юрисдикции и не признавая его право рассматривать жалобы частных лиц. Однако еще сложнее будет убедить все государства-членов ЕАЭС в необходимости для них подписать и ратифицировать Статут Суда ЕАЭС по правам человека с обязательной юрисдикцией и с правом рассматривать жалобы частных лиц. Боюсь, что для некоторых стран-членов ЕАЭС такой подход пока может показаться слишком радикальным. Гораздо эффективнее может оказаться подход, при котором вопросы признания соответствующей юрисдикции Суда ЕАЭС (равно как и признания права граждан на подачу в Суд ЕАЭС индивидуальных жалоб) остаются на усмотрение каждого государства-члена ЕАЭС. Такое признание может делаться путем направления соответствующих деклараций от государства о своем признании либо первого, либо второго вопроса. Такой подход не только даст возможность участвовать в этой новой деятельности Суда ЕАЭС тем, кто этого хочет, и остаться вне рамок этого процесса тем, кто пока этот вопрос для себя не решил.
