Поводом для данной реплики послужили некоторые соображения коллеги Курбатова, высказанные им на данном сайте в посте https://zakon.ru/blog/2021/11/13/qr-kody_i_konstituciya_rf. В нём автор даёт критическую оценку недавно заявленного проекта федерального закона о введении QR-кодов для поездок в транспорте и для посещения иных общественных мест. При этом автор поста отмечает ряд моментов, указывающих на наличие возможных несоответствий данного законопроекта Конституции РФ, подчёркивая, что здесь
несмотря на публичные заверения, что это не нарушит Конституцию РФ, не все так однозначно, ДАЖЕ БЕЗ АНАЛИЗА ТЕКСТА ПРОЕКТА (подчёркнуто мною Т.Б.-Ю.).
Я хотел бы в своей реплике ограничиться лишь одним кратким замечанием общего характера.
Как правило, поверхностные домысливания выдержек произвольно взятых общих мест из законодательства и из их нередко маловразумительного комментирования отдельными судьями КС РФ юридически звучат довольно малоубедительно. В этом смысле в предложенном материале особенно ясно проявляется, что в нём категорически не хватает не только правовой аргументации и теоретической экспертизы, но и хотя бы банального обзорного анализа, отражающего различные понимания и подходы к затронутой проблематике, вполне верифицированные в ходе происходящей сегодня (общемировой) дискуссии. Автор настойчиво продвигает свою точку зрения, не удосужившись хоть приблизительно разобраться с противоположной правовой позицией, вполне авторитетно и заслуживающим доверия образом представленной в исследованиях теоретиков и практиков в данной правовой области. Априорное и в целом безапелляционное заключение коллеги Курбатова в том смысле, что
[QUOTE]Возложение на предпринимателей подобных обязанностей, во-первых, искажает суть предпринимательской деятельности, поскольку ее осуществление ставится в зависимость от выполнения контрольных государственных функций, а, во-вторых, противоречит законодательству о конкуренции и, следовательно, правовым позициям Конституционного Суда РФ[/QUOTE]
есть не вывод (ведь эта сентенция с точки зрения конституционного права юридически абсолютно несостоятельна, поскольку ничто не мешает законодателю, изменить предполагаемый автором поста действующий закон), а скорее лишь исходный тезис, который, естественно, нуждается в доказательстве. Таковое в посте ни по существу, ни даже в первом приближении обнаружить вряд ли можно.
Процитированный постулат представляется поэтому не только содержательно неверным, но и вряд ли корректен уже с методологической точки зрения.
Как и ряд других исследователей, усердствующих в стилизованной апологетике ковидного диссидентства, коллега допускает здесь элементарную логическую ошибку в обосновании своей позиции, состоящую в том, что исходное по сути положение, требующее аргументации и доказательства, некритично принимается за доказанное, из которого делаются выводы. Это типичный пример т.н. petitio principii или сirculus vitiosus, а проще говоря образец логики порочного кругового (циклического) рассуждения, когда в качестве доказательства приводится тезис, который сам нуждается в доказательстве.
Собственное довольно эмоциональное заключение автора является в действительности одной из заявленных им посылок, и коллега, вместо того, чтобы предлагать аргументы и доказательство в поддержку своего заключения, попросту утверждает или постулирует (а точнее просто повторяет) собственный вывод в другой форме, тем самым побуждая читателя принять его как выясненный, хотя по существу он ещё не установлен. Поскольку посылка в конечном итоге оказывается при этом идентичной её выводу, она, следовательно, столь же бездоказательна и сомнительна, как и её вывод: использование структур круговой аргументации нарушает общеустановленный критерий системной приемлемости. В конечном счёте, суждения автора, сформулированные им в посте, уже с точки зрения правил логики права, должны расцениваться как пример недоказательного знания, иногда именуемом на научном жаргоне т.н. заблуждением попрошайничества (в аристотелевском смысле).
