Наткнулась на дело, которое меня заставило задуматься. Был заключен договор страхования. В правилах страхования содержался запрет на уступку прав по договору страхования. По правилам, если без согласия страховщика требование будет уступлено, страхователь обязан уплатить страховщику штраф в размере фактически переданного права требования.
Страхователь, судя по всему, об этом запрете забыл и после страхового случая уступил свое право требования. Уступлены были не какие-то абстрактные права по договору страхования, а право на получение страхового возмещения в связи с конкретным наступившим страховым случаем. В конкретном размере. Страховщик потребовал штраф в том же размере.
Суд первой инстанции требование удовлетворил, апелляция отказала, сославшись на злоупотребление правом со стороны страховщика. Кассация поддержала первую инстанцию. Верховный Суд отказал в пересмотре. Позиция довольно простая: правила страхования обязательны для страхователя. Запрет на уступку допускается, и ответственность за нарушение этого запрета тоже можно установить. Поэтому злоупотребления на стороне страховщика нет. Что еще важно: о снижении неустойки ответчик не просил.
Меня это решение насторожило. Формально, действительно, все в полном порядке. Договор заключен между предпринимателями, условие о штрафе за уступку согласовано свободно и может применяться. Цессионарием было физическое лицо, не предприниматель, но штраф-то взыскали с цедента – первоначального страхователя. Удивительно, что ответчик не боролся за снижение неустойки. В такой ситуации напрашивается аргумент о ее несоразмерности.
Можно понять ограничение уступки в страховании в ходе действия договора страхования, поскольку страховщику не все равно, кто его страхователь. От его личности и поведения зависит застрахованный риск. Но после того, как наступил страховой случай и требование приобрело чисто денежный характер, эта чувствительность страховщика к личности страхователя, по идее, пропадает. Сложно найти причину, по которой страховщику невыгоднее или неудобнее выплатить страховое возмещение цессионарию, а не первоначальному страхователю. Нарушение запрета на уступку в этой ситуации как будто не вызывает ни прямых убытков, ни косвенных неудобств. Поэтому такая гигантская санкция все-таки выглядит несоразмерной.
Кроме того, страхователю можно было и на ст. 428 ГК сослаться. Все-таки договор страхования – это договор присоединения, а спорное условие содержится в правилах страхования, то есть в той части договора, которую априори разрабатывал страховщик. Но, судя по всему, и этой ссылки не было.
Взыскание штрафа со страхователя (цедента) не отменяет права цессионария на получение страхового возмещения. Об этом в судебном акте ничего не сказано, но нарушение запрета на уступку не освобождает страховщика от обязанности исполнить договор страхования (п. 3 ст. 388 ГК).
В общем, логика суда понятна, хоть решение получилось в меру безжалостное для страхователя. Но важно, чтобы это изобретение не пошло дальше. В договорах с гражданами, на мой взгляд, такой фокус срабатывать не должен. Может быть, у меня излишне патерналистские взгляды. Но если от предпринимателей мы можем требовать, чтобы они внимательно читали сложные и длинные документы, которые они подписывают, то от граждан ожидать этого не стоит. В отношениях с потребителями само по себе закапывание таких сюрпризов в недра правил страхования может, как мне кажется, оцениваться как недобросовестность страховщика.
Дело № А21-13941/2019
