На днях в телеграм-канале КриптоСаня (он же, но в другой ипостаси – общественно-политической – Сталингулаг) вычитал о таком явлении, как dNFT (dinamic NFT – https://t.me/sanyaizdagestana/2372). Если вкратце, то это такие NFT, которые могут изменяться сами по себе без желания их обладателя в зависимости от внешних обстоятельств, определаемых заложенными в них алгоритмами.
Способность к такому изменению обусловлена множественностью возможностей, которые дают многие блокчейны (самый известный из них – Ethereum, а вот например блокчейн Биткойна такого, насколько я понимаю, не позволяет): на них можно создать и криптовалюту, и NFT, и смарт-контракт. По сути dNFT представляет собой комбинацию NFT и смарт-контракта, причем условия второго предопределяют предпосылки для изменения первого и вписаны непосредственно в него.
В самой заметке, из которой я узнал об этом явлении, приводятся примеры из игровой индустрии, где это востребовано. Однако, как мне представляется, перспективы их использования могут лежать и вне ее, если мы допустим возможность оформления с помощью NFT прав на более классические объекты.
Как по мне, так NFT более всего похожи на ценные бумаги, существующие, правда, не в бумажном виде и не в централизованном реестре, а в реестре децентрализованном и основанном на блокчейне. И к ним должны бы применяться подходы ценнобумажного права, но в силу относительной новизны отношений с одной стороны и известной консервативности правовых систем создаются множественные лакуны, дающие и новые возможности, и – как всякие возможности – новые опасности.
Изначально заложенная в NFT возможность его динамики позволяет предусматривать такие условия осуществления оформленных с его помощью прав, которые были бы невозможны в отсутствие этого механизма.
Здесь полезно вспомнить имевшую место 18 лет назад дискуссию на ЮрКлубе (http://forum.yurclub.ru/index.php?showtopic=73363) о правомерности и юридической конструкции обычных в фелинологических (на самом деле, не только них) кругах условий договоров о продаже котят, предусматривающих обязанности покупателя по надлежащему уходу за ними, а также ограничивающих покупателя в возможности распоряжения ими. В рамках классических юридических конструкций это договорное условие работает только до тех пор, покуда котенок остается в собственности покупателя. Оно не имеет абсолютного значения, неспособно опорочить продажу котенка в нарушение требований договора и никак не может распространяться на последующего приобретателя. Заставить последнего соблюдать эти ограничения можно лишь косвенным путем – угрозой исключения его котика из котировок породистых кошек и тем самым снижения его рыночной цены. Но разве это может стать серьезным препятствием для того, кто приобретает друга, а не плодоносящее имущество?
Для того, чтобы подобного рода ограничения могли бы действовать в отношении любого последующего приобретателя котенка, они должны бы были иметь характер вещного права, обладающего свойством следования. Однако наша правовая система с тенденцией к следованию принципу numerus clausus вещных прав вряд ли позволит сделать это. Более того, даже если de lege ferenda допустить существование подобного права (например, в форме некоего личного сервитута, но в чью пользу тогда? фелинологичской ассоциации?), то все равно возникнет вопрос об опубличении такого права в отношении объекта, на который не распространяется регистрационная система. Юридически значимая добровольная регистрация у нас предусмотрена только для залогов (как некоторую обходную юридическую конструкцию можно разве что предусмотреть обеспечение исполнения подобных обязанностей неустойкой, а ее – залогом котенка, который и зарегистрировать в реестре уведомлений о залоге движимого имущества, но конструкция представляется уж очень многоэтажной).
И эта проблема обеспечения публичности есть одно из препятствий к открытию перечня и переходу к системе numerus apertus. Однако, новые технологии, в том числе тот самый блокчейн, дают нам инструментя для преодоления таких препятствий. Если представить себе, что права на котенка неразрывно связаны с подобным динамическим токеном (оставим пока за скобками все сложности, возникающие при попытке неразравно связать физический объект с цифровым), то получение согласия фелинологической ассоциации на перепродажу могло бы быть зашито в условия смарт-контракта. Тем самым оно могло бы стать абсолютно действующим.
Конечно, любая возможность таит свои опасности, так, не вполне понятно, каким образом покупатель будет получать информацию обо всех условиях смарт-контракта при приобретении котенка, но это скорее общий вопрос смарт-контрактов вообще.
