|
|
Фото: Дурилки картонные
(Макеты гусей для приманивания птиц на охоте.)
Источник: ВСП
***
Моя новая статья в журнале Юридическая работа в кредитной организации.
Будылин С.Л. Дело о доминирующем кредиторе: когда кредитор отвечает за результаты коммерческой деятельности банкрота // Юридическая работа в кредитной организации. 2022. № 4. С. 41-55.
Публикуется здесь с любезного разрешения редакции.
В этом банкротном деле возник вот какой вопрос. Уже в процессе банкротства усилиями мажортиарного кредитора была организована коммерческая деятельность должника с сомнительной для него выгодой (производство картона из материала заказчика). Была была ли эта деятельность необходимой для поддержания должника на плаву с целью предотвращения техногенной и социальной катастрофы, как утверждали организаторы? Или же это была лишь обманная схема (можно сказать, дурилка картонная), предназначенная для растаскивания средств должника его новоявленными контрагентами?
***
Определение Судебной коллегии ВС РФ по экономическим спорам от 14.11.2022 № 307-ЭС17-10793 (26-28)
В этом банкротном деле Верховный Суд провозгласил следующие правила (формулировки сокращены и перефразированы).
1. Отсутствие формального статуса контролирующего должника лица не является препятствием для взыскания убытков с ответчика, фактически контролирующего действия должника в ходе банкротства и причинившего должнику вред. В частности, таким ответчиком может быть доминирующий кредитор.
2. Если принято решение о продолжении производственной деятельности должника в конкурсной процедуре, то конкурсный управляющий обязан принимать разумные меры для получения максимальной прибыли от этой деятельности. В случае неисполнения этой обязанности с управляющего могут быть взысканы убытки.
3. Экономическая необоснованность схемы взаимодействия должника и его контрагентов при ведении производственной деятельности в конкурсной процедуре может квалифицироваться ка причинение вреда должнику лицами, фактически контролирующими его деятельность.
4. Даже в случае обоснованности схемы как таковой несправедливое распределение прибыли между участниками такой схемы в пользу лиц, фактически контролирующих действия должника, может квалифицироваться как причинение ими вреда должнику.
5. В случае совместного причинения вреда должнику группой лиц (таких как конкурсный управляющий, доминирующий кредитор и аффилированные с ним компании) вся группа несёт ответственность солидарно. При этом для подтверждения факта согласованности действий ответчиков достаточно косвенных доказательств.
Проблема злоупотреблений доминирующих кредиторов
Российская судебная практика уже неплохо исследовала типичную для российского банкротства ситуацию, когда бывшие руководители компании-банкрота через аффилированные компании пытаются перехватить контроль над процессом банкротства с целью вывести оставшиеся активы из компании-банкрота или как минимум предотвратить возврат активов в конкурсную массу.
В подобной ситуации аффилированные с должником кредиторы действуют во вред независимым кредиторам, что, разумеется, недопустимо. Российские суды научились более или менее успешно противодействовать этой порочной практике, в том числе путём субординирования требований аффилированных кредиторов1.
Гораздо хуже исследована другая ситуация когда контроль над процессом банкротства захватывает группа независимых кредиторов, которая начинает действовать во вред остальным независимым кредиторам, фактически перераспределяя конкурсную массу в свою пользу. Как правило, речь идёт о доминирующем (мажоритарном) кредиторе, который пользуется своей банкротной властью2 в ущерб миноритарным кредиторам.
Злоупотребление банкротной властью может выражаться не только в прямолинейном выводе активов должника, но и, например, в реализации схемы коммерческой деятельности с участием должника, в которой на стороне должника формируется центр убытков, а на стороне контрагентов центр прибыли.
Именно такая ситуация сложилась в рассмотренном ВС РФ деле. Во всяком случае, именно в подобном злоупотреблении миноритарные кредиторы, включая ФНС, обвиняли доминирующих кредиторов (в обоснованности обвинений судам ещё предстоит разобраться).
Эта не такая уж и замысловатая, в общем-то, задача оказалась непосильной для нижестоящих судов. Головоломку пришлось решать Коллегии Верховного Суда…
Факты дела
Лесопромышленная корпорация впала в банкротство. Однако собрание кредиторов приняло решение о продолжении продолжении производственной деятельности корпорации и в ходе конкурсного производства. Речь шла об изготовлении картона.
Была реализована процессинговая схема. Некая компания передавала корпорации сырье на обработку, а затем забирала у неё готовую продукцию. Услуги по переработке давальческого сырья эта компания оплачивала корпорации по согласованной между ними цене. В свою очередь, сырьё упомянутая компания закупала у ещё одной организации, а затем передавала ей же картон для реализации на внешнем рынке.
Договор процессинга был одобрен собранием кредиторов корпорации. При этом доминирующими кредиторами были (сюрприз!) та самая компания, что участвовала в процессинговой схеме, и некий банк, с которым эта компания была аффилирована.
Аргументы сторон
Налоговая служба, изучив схему, пришла к выводу, что она направлена на причинение ущерба интересам должника и его кредиторов. По мнению налоговой, цена услуг процессинга 11 тыс. рублей за тонну продукции была сильно занижена. В результате и без того несостоятельная корпорация работала, по сути, себе в убыток: доходов от процессинга едва хватало на покрытие текущих расходов (электроэнергия, зарплата, налоги и т.д.). Между тем другие участники схемы продавали полученную от корпорации продукцию на внешнем рынке с хорошей прибылью.
Налоговая предъявила иск о солидарном взыскании убытков с предполагаемых виновников: конкурсного управляющего, промежуточной компании, аффилированного с нею банка, а также организации, которой в конечном счёте передавалась продукция. По расчётам налоговой службы, общая сумма убытков составила около 660 млн. рублей, включая 290 млн. в пользу налоговой.
По мысли налоговой, доминирующие кредиторы в в ходе процедуры конкурсного производства являлись фактически контролирующими должника лицами.3 Поэтому нужно применить по аналогии позицию Верховного Суда, согласно которой лица, причинившие вред совместно с контролирующим должника лицом, несут субсидиарную ответственность солидарно с ним.4
Ответчики возражали в том смысле, что они отнюдь не контролирующие должника лица в смысле банкротного закона, поскольку никак не связаны с корпорацией, её участниками или её руководством. А потому и привлекать их к ответственности за якобы невыгодную для должника сделку нет оснований. Что же касается конкурсного управляющего, его задача лишь ликвидация корпорации, а вовсе не получение прибыли от коммерческой деятельности.
Более того, никаких убытков причинено не было. Процессинговая деятельность корпорации была безубыточная: расходы ведь худо-бедно покрывались. При этом продолжение деятельности корпорации было необходимо для обеспечения сохранности имущества должника и безопасности его использования, предотвращения техногенных катастроф и тяжёлых социальных последствий, сохранения рынков сбыта готовой продукции и т.п..
Если так, то участникам процессинговой схемы надо сказать спасибо, а не привлекать их к ответственности!
Процессуальная история
Суды первых двух инстанций полностью поддержали позицию ответчиков. Признав безубыточность деятельности корпорации, а также сославшись на принципиальную невозможность взыскания убытков с ответчиков, не являющихся контролирующими должника лицами, суды отказали в иске.
Кассационные жалобы подали и сама ФНС, и один из миноритарных кредиторов. Миноритарий, в частности, жаловался, что мажоритарные кредиторы, аффилированные по отношению друг к другу, получают производимую должником продукцию, реализуют её на внешнем рынке, получают прибыль, при этом не всегда компенсируют Обществу даже средства, затраченные на производство данной продукции.
Суд округа согласился с тем, что ответчики не образуют собой тождественный корпоративному орган управления должником, следовательно, не могут считаться контролирующими должника лицами. Сам договор процессинга не признавался недействительным. Следовательно, нет оснований для взыскания убытков с участников процессинговой схемы.
Вместе с тем суд округа счёл убедительными аргументы ФНС о причинённых корпорации убытках. По мысли суда, эти убытки следует взыскать с конкурсного управляющего, подписавшего невыгодный для корпорации договор, если только он не докажет отсутствия своей вины. Для разрешения этого вопроса суд отправил дело на новое рассмотрение.
Определение суда округа обжаловали и конкурсный управляющий, и миноритарный кредитор, ФНС на этот раз воздержалась. Дело дошло до рассмотрения Судебной коллегией ВС РФ по экономическим спорам (далее Коллегия).
Определение Коллегии ВС
Определение Коллегии занимает 10 страниц. Судьи Самуйлов С.В., Корнелюк Е.С., Разумов И.В.
Коллегия, помимо прочего, упоминает, что позицию кассатора (миноритарного кредитора) подержали не только другие миноритарные кредиторы, включая ФНС, но и единственный участник должника. Последнее обстоятельство, по-видимому, подтверждает тезис ответчиков о том, что они с корпорацией-должником и её бывшим руководством не связаны.
Изложив факты и процессуальную историю дела, Коллегия сразу переходит к выводам. Этих выводов пять (Коллегия даже взяла на себя труд их пронумеровать).
1. Коллегия согласна с тем, что ответчики не являются контролирующими должника лицами (КДЛ) в смысле банкротного закона. Однако вред должнику могут причинить не только КДЛ, но и любые другие лица. При этом для КДЛ и арбитражных управляющих есть специальные нормы банкротного закона о возмещении вреда. Если же вред причинён кем-то другим, он возмещается по общим деликтным нормам ГК.
Отсутствие корпоративных связей между потерпевшим и причинителями вреда … не может быть основанием для освобождения последних от гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков.
2. Обычно в конкурсной процедуре должник не ведёт производственной деятельности, в связи с чем конкурсный управляющий и не должен заботится о её рентабельности. Однако если принято решение о продолжении производственной деятельности, то у управляющего возникает обязанность предпринимать меры по получению прибыли от этой деятельности.
[Е]сли принято решение о продолжении производственной деятельности должника-банкрота, то разумный и добросовестный конкурсный управляющий должен предпринять меры для получения максимальной прибыли для пополнения конкурсной массы должника-банкрота &hellip, .
3. Важнейший вопрос насколько экономически осмыслена применяемая ответчиками схема. ФНС оспаривала обоснованность использования цепочки посредников, а ответчики ссылались на то, что корпорация, будучи в процессе банкротства, не в состоянии самостоятельно продолжать полноценную производственную деятельность. Нужно было по существу исследовать вопрос о необходимости использования процессинговой схемы, но нижестоящие суды этого не сделали.
Выводы судов по … доводам противоборствующих сторон спора в судебных актах не изложены, необходимость работы по процессинговой схеме не подтверждена, роль каждого из участников не раскрыта.
4. Несправедливое распределение прибыли между участниками схемы в пользу лиц, имеющих возможность контролировать действия должника, может квалифицироваться как причинение вреда должнику. При этом несправедливый характер распределения прибыли подлежит доказыванию. ФНС ссылалась на высокую рентабельность производства картона и несправедливое распределение полученной при его производстве прибыли, участники процессинговой схемы, напротив, указывали на невысокую рентабельность и ущербность расчёта налоговой службы. Однако этот важнейший спор по фактам дела нижестоящие суды по существу так и не разрешили.
Вопреки требованиям процессуального закона, обязывающего суд всесторонне исследовать доводы и доказательства сторон судебного спора и изложить свои выводы в судебном акте &hellip, , указанные требования судами не выполнены, в то время как разрешение обособленного спора по существу во многом сводилось к оценке двух противоположных позиций о распределении прибыли.
5. При доказанности совместного причинения вреда ответственность несёт вся группа причинителей вреда солидарно. При этом требовать от истца прямых доказательств сговора нереалистично, обычно приходится довольствоваться косвенными доказаательствами, не применяя при этом избыточно жёстких стандартов доказывания.
Вывод об этих обстоятельствах может быть сделан на совокупности согласующихся между собой косвенных доказательств по принципу: установленные обстоятельства указывают на то, что скорее всего событие произошло только в результате согласованных действий.
ФНС ссылалась на аффилированность участников схемы и на то, что они являются её бенефициарами, а конкурсный управляющий находится под влиянием доминирующих кредиторов. Ответчики же отвергали как свою аффилированность, так и влияние банка на конкурсного управляющего. Что касается организации, которой в конечном счёте передавался картон, она вообще была случайным участником правоотношений. Отрицали ответчики и заинтересованность в схеме как таковой: именно доминирующие кредиторы настаивали на скорейшей продаже имущества должника, а другие кредиторы возражали. Однако и в этом споре по вопросам факта нижестоящие суды разбираться не стали.
Указанные доводы сторон, касающиеся группового характера причинения вреда, оставлены судами без внимания: в судебных актах не оценены ни доводы заявителя и поддерживающих его лиц, ни контрдоводы лиц, привлекаемых к ответственности.
Обнаружив всё это, Коллегия отменила акты нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Упомяну также любопытный процессуальный аспект дела. В качестве аргумента последней надежды один из ответчиков предложил Коллегии прекратить производство по жалобе ввиду нарушения принципа последовательного обжалования судебных актов по судебным инстанциям. По-видимому, имелось в виду, что иск изначально подавала ФНС, а в ВС жаловался кредитор-миноритарий.
Однако Коллегия отклонила это ходатайство, сославшись на то, что обособленные споры в делах о банкротстве могут рассматриваться по правилам группового иска, а потому миноритарий имел возможность присоединиться к требованию ФНС. К тому же в данном случае и сама ФНС полностью поддержала жалобу миноритария.
Обсуждение
Как и многие другие определения Коллегии по банкротным вопросам, этот судебный акт выглядит почти безупречно. Несмотря на небольшой объём документа, Коллегия вполне внятно и последовательно излагает в нём свои правовые позиции. Сами позиции также представляются вполне разумными.
При этом Коллегия ссылается не только на нормы закона и тезисы постановлений Пленума ВС кстати, без избыточного цитирования, характерного для многих российских судебных актов, но и на самые общие политико-правовые соображения. Так, например, в разделе о солидарной ответственности читаем следующее.
При доказанности совместного причинения вреда конкурсным управляющим и иными лицами ответственность несёт вся группа причинителей вреда солидарно. Иной подход делает безрисковой и оставляет безнаказанной противоправную деятельность лиц, участвовавших в подобной схеме правоотношений и аккумулировавшим на себя всю полученную от неё прибыль.
***
Обратим внимание, что Коллегия отказалась принять подачу ФНС, которая фактически требовала приравнять доминирующих кредиторов к контролирующим должника лицам в смысле банкротного закона. Однако Коллегия указала, что отсутствие статуса КДЛ не является препятствием для привлечения к ответственности тех, кто причиняет должнику вред.
Как известно, КДЛ это лицо (директор, мажоритарный акционер и т.п.), имевшее возможность определять действия должника до признания его банкротом5. Такие лица могут привлекаться к субсидиарной ответственности по обязательствам банкрота в соответствии с законодательством о банкротстве6. По сути, речь идёт о деликтной ответственности КДЛ за причинение ущерба конкурсной массе, но привлечение к ответственности производится по упрощённым правилам, предусмотренным банкротным законом.
В последнее время в судебной практике наблюдалась тенденция безграничного расширения субсидиарной ответственности в банкротстве на лиц, которые КДЛ очевидным образом не являются. Например, в одном нашумевшем деле к субсидиарной ответственности был привлечён несовершеннолетний ребёнок директора компании-банкрота (по требованию ФНС, кстати)7.
Эта тенденция, как представляется, крайне нездоровая. Разумеется, если кто-то причинил ущерб компании-должнику, его надо привлекать к ответственности. Но привлекать к ответственности его надо по тем правилам, которые применимы именно к нему, а не к бывшим руководителям должника. Иной подход разрушает всю логику построения правовых норм, да и вообще делает бессмысленными любые правовые дефиниции. Между тем право это в значительной степени искусство строгой формализации интуитивных соображений добра и справедливости.
Примерно этой логикой, по-видимому, руководствуется и Коллегия. Она указывает, что независимый кредитор, пусть даже доминирующий, по определению не является КДЛ. Но это вовсе не значит, что его нельзя привлечь к ответственности за причинение вреда должнику. Просто привлекать его к ответственности надо по общим нормам ГК, а не по специальным нормам банкротного закона, относящимся к КДЛ!
Разумеется, абсурден отказ нижестоящих судов привлечь доминирующего кредитора к ответственности за причинение ущерба должнику со ссылкой на то, что кредитор не является КДЛ. Но правильным ответом в этой ситуации является не распространение на доминирующего кредитора статуса КДЛ, а привлечение доминирующего кредитора к ответственности на общих основаниях.
***
Не менее абсурден и отказ судов первых двух инстанций привлечь к ответственности конкурсного управляющего, заявившего, что он-де не обязан заботиться о прибыльности коммерческой деятельности должника. По сути своего статуса конкурсный управляющий является фидуциарием, действующим в интересах всех кредиторов банкрота. Разумеется, он обязан заботиться о сохранении и, по возможности, приумножении конкурсной массы, подлежащей распределению между кредиторами.
В случае ведения должником коммерческой деятельности у управляющего возникают ровно те же обязанности, что и у директора обычной компании, ведущей коммерческую деятельность и прежде всего, обязанность заботиться о прибыльности такой деятельности. Если управляющий не предпринимает разумных усилий для получения прибыли, он причиняет ущерб должнику, за что может быть привлечён к ответственности по правилам, применимым к арбитражным управляющим.
***
Что касается того, действительно ли должнику был причинён ущерб применением процессинговой схемы, Коллегия совершенно справедливо указывает, что это вопрос факта. Необходимо по существу разобраться, насколько экономически обоснована применяемая схема и насколько справедливо распределение прибыли между её участниками.
ФНС заявляла, что продажа картона необычайно прибыльна, но всю прибыль участники схемы забирают себе, ничего не оставляя производителю (должнику). Ответчики, напротив, уверяли, что рентабельность этой деятельности низка, а вся схема реализована вовсе не для получения прибыли, а лишь для поддержания должника на плаву в ходе банкротства. Кто же из них прав?
Совершено очевидно, что ответ именно на этот вопрос является ключевым для корректного разрешения спора (на что указывает и Коллегия). Между тем нижестоящие суды отвечать на этот вопрос не пожелали, предпочтя формальное разрешение спора посредством ссылки на трагическую невозможность привлечь к ответственности доминирующих кредиторов, не являющихся КДЛ.
Коллегия, разумеется, не может устанавливать факты: это дело судов первых двух инстанций. Но зато она может заставить нижестоящие суды выполнить их обязанности по установлению фактов. Для этого дело и было отправлено на новый круг рассмотрения.
***
Заявленная Коллегией позиция о солидарной ответственности группы лиц, причинивших вред должнику совместно, также не вызывает возражений. Весьма актуальны комментарии Коллегии насчёт специфики доказывания факта согласованности действий ответчиков.
Российские суды очень склонны требовать от истца абсолютно неопровержимых доказательств заявленных им фактов а представить такие доказательства зачастую невозможно. В особенности это касается доказательств согласованности действий между участниками предполагаемой неправомерной схемы: ведь вряд ли они предоставят истцу протоколы своего сговора!
Несомненно, в гражданско-правовых спорах оптимальным является гораздо менее жёсткий стандарт доказывания8. В англо-американском праве гражданский стандарт доказывания выражается фразой факт скорее имел место, чем не имел (more likely than not). В Англии этот стандарт именуется баланс вероятностей (balance of probabilities), а в США преобладание доказательств (preponderance of the evidence). Разумеется, при установлении фактов принимаются в рассмотрения не только прямые, но и косвенные доказательства.
В России высшие судебные власти предпринимали некоторые усилия по введению понятия стандарта доказывания, а также по определению применимых в различных ситуациях стандартов (в особенности тема актуальна для банкротных дел)9. Но, можно сказать, этот процесс пока находится в зачаточной стадии.
Похоже, в этом деле Коллегия вновь предпринимает попытку определить стандарт доказывания в одном из классов дел а именно, в делах о совместном причинении вреда. Этот стандарт Коллегия выразила следующей фразой: установленные обстоятельства указывают на то, что скорее всего событие произошло только в результате согласованных действий.
Формулировка не выглядит идеальной (Скорее всего это 51% или 75% вероятности? И что значит произошло только в результате?). Но так или иначе, судя по контексту, замысел Коллегии был именно в том, чтобы понизить необоснованно завышенный стандарт доказывания, стихийно сложившийся в нижестоящих судах. И это, конечно, правильно.
Заключение
Коллегия ВС рассмотрела весьма актуальную для российского банкротного права проблему ответственности лиц, причиняющих ущерб конкурсной массе непосредственно в процессе банкротства. Помимо аффилированных с должником кредиторов, этим нередко занимаются и доминирующие независимые кредиторы, вредя тем самым миноритарным кредиторам.
В частности, ущерб конкурсной массе может быть причинён путём ведения заведомо убыточной для должника производственной деятельности на его мощностях, но с реализацией продукции через аффилированные с доминирующим кредитором компании на невыгодных для должника условиях. Разумеется, подобная деятельность может вестись лишь с ведома конкурсного управляющего.
Коллегия категорически отвергла странную позицию нижестоящих судов, согласно которой привлечение к ответственности кредитора в подобной ситуации принципиально невозможно, поскольку у него нет статуса контролирующего должника лица. Коль скоро вред причинён, то виновных можно привлечь к ответственности! При этом все действующие заодно участники схемы включая и доминирующего кредитора, и аффилированные с ним компании, и конкурсного управляющего отвечают за причинённые убытки солидарно.
Разумеется, как убыточность применяемой схемы для должника, так и факт согласованности действий участников схемы, подлежат доказыванию. Для установления фактов Коллегия направила дело на новый круг.
***
Если смотреть на это дело с точки зрения доминирующих кредиторов (каковыми нередко являются банки), можно прийти к следующим выводам.
Важно понимать, что конкурсная масса банкрота не принадлежит доминирующему кредитору единолично, право на свою долю в ней имеют и иные кредиторы. Причинение доминирующим кредитором ущерба конкурсной массе является правонарушением и может повлечь гражданско-правовую (а в тяжёлых случаях и уголовную) ответственность.
Причинением ущерба является в том числе и организация схем коммерческой деятельности должника, невыгодных для должника, но выгодных для его контрагентов (часто аффилированных с доминирующим кредитором). За организацию подобных схем могут солидарно ответить как сам доминирующий кредитор и аффилированные с ним лица, так и арбитражный управляющий, участвовавший в реализации схемы.
Для избежания столь неприятных последствий в случае организации коммерческой деятельности должника желательно заранее озаботиться экономическим обоснованием и самой применяемой схемы, и распределения прибыли между участниками схемы. На должника должна приходиться часть прибыли, соразмерная степени прилагаемых им усилий, в противном случае схема может быть признана неправомерной.
Приобретённый кредитором контроль над процессом банкротства нужно применять с осторожностью. Выиграв бой за такой контроль с недобросовестными аффилированными кредиторами, полученную банкротную власть не следует самому недобросовестно использовать против других кредиторов!
=======================
1См.: Арабова Т.Ф., Будылин С.Л. Дело о транзитном должнике, или Верховный Суд о субординации требований в банкротстве // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2019. № 9. С. 424, Будылин С. Все ли кредиторы равны? Комментарий Обзора ВС о требованиях аффилированных лиц в банкротстве // Адвокатская газета. 2020. 26 февр. URL: https://www.advgazeta.ru/mneniya/vse-li-kreditory-ravny/.
2Тай Ю.В., Будылин С.Л. Банкротная власть и злоупотребление ею. Проблема погашения третьим лицом требования конкурсного кредитора // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2022. № 10. С. 138-154.
3См.: Постановление АС Северо-Западного округа от 18.03.2022 по делу № А56-45590/2015.
4П. 12 Обзора судебной практики ВС РФ № 4 (2020), утв. Президиумом ВС РФ 23.12.2020.
5П. 1 ст. 61.10 Закона о банкротстве.
6Ст. 61.11 Закона о банкротстве.
7Тай Ю.В., Будылин С.Л. Сын за отца отвечает. Субсидиарная ответственность членов семьи директора в банкротстве компании // Вестник экономическог правосудия Российской Федерации. 2020. № 6. С. 4-22.
8Будылин С.Л. Внутреннее убеждение или баланс вероятностей? Стандарты доказывания в России и за рубежом // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2014. № 3. С. 2557, № 4. С. 3467.
9Будылин С.Л. Стандарты доказывания в банкротстве // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 11. С. 130-158.
